всё забывается, сливается в одно кровавое марево.

я не помню, где ты меня нашёл, я не помню наш первый разговор, я забыл, как всё закончилось в последний раз. я не знаю, какой у тебя характер, не знаю, что ты особенно сильно ненавидел, я не помню свой образ, который создал специально для тебя, поэтому я не могу говорить.

я тебя не знаю, зачем ты здесь?

быть собой можно было с ним одним, но он выбрал меньшее из зол - уйти, оставить в покое, пронзительно молчать ровно до того момента, как я вновь приду и кинусь в ноги.

я выучил его пальцы, я наощупь смогу распознать его острые колени, напряжённые бёдра, выпирающие тазовые кости, - эти жёсткие руки у меня в волосах, о господи, вены, тянущиеся от запястьев к предплечью и выше, выше; каждый юный девственник будет сходить с ума по этим рукам (ведь я же сходил) - худощавый живот и торчащие рёбра, ключицы, подрагивающий кадык, напряжённая линия челюсти, сухие губы, грёбаные синие глаза.

я бы бил наотмашь, я хочу кровь на твоём лице, я хочу, чтобы это марево бардового забытья перед моими глазами вылилось на твои щёки, чтобы из твоих глаз потекли слёзы боли, чтобы мешались с алыми разводами и спускались ниже, вся грудь в этих рыжевато-розовых подтёках, в твоих глазах северный ледовитый океан и страстное желание всех умирающих детей планеты.

я полюбил твою сраную душу, а потом уже тело, это было в первый и последний раз, честное слово, я больше так не смогу, этого больше никогда не будет; я заберу твою дрожащую тушку к себе домой, я заклею тебе рот или отрежу тебе язык, так и быть, я дам тебе право выбора, всё, что угодно, лишь бы не полюбить твои духовные внутренности снова.

позволь мне вспомнить всех остальных, позволь мне удалить тебя, сгинь из моего сознания и забери этот туман, он мешает мне существовать.

забери всю мою память о твоём теле.
потому что тебя самого я уже забыл.