поразительно.
поразительно, с каким гневом и отчаянием ты вновь пытаешься сбежать от того, что некогда было единственной стабильностью, единственной болью и отрадой в жизни.
поразительно, как быстро уходит желание ежевечерне плакаться в чью-то уже промокшую насквозь рубашку.
поразительно, как вовремя появляется новый человек, которого абсолютно точно устраивают твои интересы.
от которого не возникают рвотные позывы.
который переживает свою собственную драму и говорит тебе о ней.
который тебя слушает.
который готов взять тебя за руку и сказать:
"я знаю, что ты испытываешь".
который вообще много говорит, много работает, много плачет и катастрофически мало спит.
который любит ту же музыку, что и ты.
который обожает осень, а твоё появление в его городе в это время объявляет моментом чистейшего счастья для него.

ты хочешь потратить все деньги на билет и на нелепые подарки.
уехать за сотни километров, чтобы просто потрепать его по этой короткой мальчишечьей стрижке.
сказать неловкое и неуместное: "господи, какой ты красивый".
наблюдать за тем, как он курит (потому что у всех это каким-то образом выходит уникально).
приходить к нему на работу в кафе и постоянно отвлекать.
опаздывать вместе на сеансы глупых комедий и пить алкоголь в зале.
заставлять показывать самые большие цветочные и книжные магазины, виснуть там по пять часов кряду.
просить научить готовить хоть что-то и драться из-за последних конфет.

ты хочешь внушить себе, что влюбился.
ты прекрасно знаешь, что больше не умеешь.

но ты попробуешь снова.

всё забывается, сливается в одно кровавое марево.

я не помню, где ты меня нашёл, я не помню наш первый разговор, я забыл, как всё закончилось в последний раз. я не знаю, какой у тебя характер, не знаю, что ты особенно сильно ненавидел, я не помню свой образ, который создал специально для тебя, поэтому я не могу говорить.

я тебя не знаю, зачем ты здесь?

быть собой можно было с ним одним, но он выбрал меньшее из зол - уйти, оставить в покое, пронзительно молчать ровно до того момента, как я вновь приду и кинусь в ноги.

я выучил его пальцы, я наощупь смогу распознать его острые колени, напряжённые бёдра, выпирающие тазовые кости, - эти жёсткие руки у меня в волосах, о господи, вены, тянущиеся от запястьев к предплечью и выше, выше; каждый юный девственник будет сходить с ума по этим рукам (ведь я же сходил) - худощавый живот и торчащие рёбра, ключицы, подрагивающий кадык, напряжённая линия челюсти, сухие губы, грёбаные синие глаза.

я бы бил наотмашь, я хочу кровь на твоём лице, я хочу, чтобы это марево бардового забытья перед моими глазами вылилось на твои щёки, чтобы из твоих глаз потекли слёзы боли, чтобы мешались с алыми разводами и спускались ниже, вся грудь в этих рыжевато-розовых подтёках, в твоих глазах северный ледовитый океан и страстное желание всех умирающих детей планеты.

я полюбил твою сраную душу, а потом уже тело, это было в первый и последний раз, честное слово, я больше так не смогу, этого больше никогда не будет; я заберу твою дрожащую тушку к себе домой, я заклею тебе рот или отрежу тебе язык, так и быть, я дам тебе право выбора, всё, что угодно, лишь бы не полюбить твои духовные внутренности снова.

позволь мне вспомнить всех остальных, позволь мне удалить тебя, сгинь из моего сознания и забери этот туман, он мешает мне существовать.

забери всю мою память о твоём теле.
потому что тебя самого я уже забыл.

- КУПИ СЕБЕ НАРЯД КАКОЙ-НИБУДЬ НА ДЕНЬГИ КОТОРЫЕ Я ТЕБЕ ПОДАРИЛА
- зачем?
- НУ КАК ТЫ ЖЕ УЖЕ ВЗРОСЛАЯ ДЕВУШКА!!!
- пхахахазвхазвха
- ПЛАТЬЕ СЕБЕ КУПИ И ТУФЛИ. А ТО ДАЖЕ ВЫЙТИ НЕ В ЧЕМ

угадайте что я куплю
угадайте
ага
ещё стопку книг
и говнодавы на осень потому что мне носить нечего потому что покупать одежду это скучно и вообще я большую часть того что ношу нахожу в детском мальчишечьем отделе
и горжусь
потому что мне удобно
и это дешевле

и полы я не буду мыть

у меня до сих пор срывы из-за травмы пятилетней давности.
(эй-эй, был же возбудитель(1); это же рецидив, чего же ты хотел)
у меня до сих пор часовая бомба в груди, когда я вижу.этого.человека.(1)
у меня до сих пор чувство вины, когда я рассказываю о них(1,2) кому-либо и прихожу ко всем понятным -очевидным- выводам:
это не могло привести ровным счётом ни к чему хорошему(2).
это не было нужно другой стороне(2).
то, что ты сидел на его коленях, когда тебе было лет 11-12, не значит ровным счётом ничего(1).
то, что у него самое идеальное лицо, которое ты видел своими глазами, а не фотографиями, не значит, что ты мог его удержать(1).
это было болезненно на протяжении всего проведённого "вместе" времени(1,2).

я фотографирую твой(1) затылок в маршрутке.
я сотни раз удаляю и восстанавливаю твои(2) говёные фотографии, сделанные на вебку, сделанные на чёртову камеру телефона.
я ненавижу всех твоих(1,2) подружек, потому что со мной-то тебе(1,2), разумеется, было лучше.

почему всё свелось к ним двоим.

почему ты(1) мне до сих пор снишься.
почему ты(2) мне так нужен и не нужен одновременно.
почему ты(1) смотришь мне в глаза, _узнаёшь_ и

почему я пытаюсь притвориться воздухом, иллюзией, отворачиваюсь и думаю: "твою мать, я даже не могу протянуть руку к карману и достать валерьянку", зато через 20 секунд на девицу рядом с тобой(1) я нагло пялюсь и осознаю, что в реальной жизни она многим милее, чем на фото. вы держитесь за руки. я видела, как вы сосётесь, потому что соц.сети не предусматривают персональную жизнь. эта девушка не собирается делать вашу жизнь персональной.
впрочем, ты(1) тоже.

почему я приезжаю с моря и первым делом вижу всю эту сопливую дрянь, которую ты(2) строчишь кому попало.
почему я вспоминаю две тыщи тринадцатое лето и то же самое возвращение, и то же самое раздражение-отвращение. только тогда озвученное. в этот раз тихое и быстро сменённое убеждением себя в том, что давно насрать.
собственно, так и есть.

я встречаю тебя(1) второй раз с тех пор.
мы не говорим с тобой(2) дольше, чем неделю-две, третий раз.
я плачу первый раз за 21 (да мать твою(2)) день.

я уже могу спокойно выкурить целую сигарету.
мне уже мало половины стакана вина, чтобы отрубиться, поэтому я пью, пока голова не поплывёт и язык не начнёт заплетаться.

когда кто-либо обнимает меня на прощание, я прижимаюсь так отчаянно (я утыкаюсь лбом в шею, я пытаюсь восстановить пульс и не начать задыхаться), что, кажется, тем, кого я обнимаю, больнее, чем мне. пусть физически. физически-то, на самом деле, ещё неприятнее. хотя такое не сравнивают.

я снова получаю эстетическое удовольствие от каждой второй блондинистой девушки и каждого первого мальчика со стройными (худыми, тощими) ногами.

почему я возвращаюсь к тому, от чего я бежал?

кто будет терпеть тебя (я уже не треплюсь о всякой там дружбе и любви), если тебе к чёртовой матери не нужен никто, кроме тех, кого ты выбрал с помощью каких-то идиотских тестов, проводящихся в твоей голове.

ты о г р ы з а е ш ь с я или тупо ретируешься при любых попытках познакомиться с тобой.

у тебя два состояния:
1. пассивная агрессивность
а) ты совершенно отсутствуешь и пялишься в пустоту,
б) ты отсутствуешь не совершенно (реагируешь на раздражители);
2. маниакальная стадия биполярки, которой у тебя, само собой, нет
а) ты гиперактивен, шутишь смешные шутки (для тебя уж точно), ты социоблядствуешь и экстравертишь. люди тебе очень приятны. их можно трогать. они говорят с тобой. они смеются. они красивы,
б) ты рыдаешь.

я всё пытаюсь вспомнить день, когда я соврал себе в первый раз.
день, когда я убедил себя, что даже самые безнадёжные неудачники находят своё счастье хоть в чём-то: в незаваленном тесте по математике, в подаренном далекой тёткой телефоне (ты потерял уже четыре за последний год), в чёртовой шоколадке, которую кассир забыл пробить, но в пакет засунул.
день, когда я внушил себе, что обрёченных даже любят больше. вовсе не из-за жалости, просто приближение смерти/хронические болезни/постоянное преследование неудачных любовей (слёзных расставаний) и тому подобное оставляют на ауре (так же это называется? или тут лучше "карме"?) человека томный след пережитых/переживаемых страданий.
люди тянутся к тем, кому пришлось хуже.
людям нравится думать, что у них-то ещё не всё так плохо.
что у них ещё осталось, что терять.
люди любят внушать себе, что они глушат боль других людей.
одним своим присутствием. как самонадеянно.

наверное, дело в том, что на самом деле у меня (по общепринятым меркам) всё нормально.
наверное, я деградировал не до той степени, когда меня начнут жалеть.
наверное, мне действительно нужно начать умирать, чтобы меня начали любить по-настоящему, а не как обычно.
хотя я согласен и на "как обычно".
что. первый раз что ли.

помните? "потому что счастливые люди не пишут книг. _ книги пишут только полные неудачники; это как перебрать все занятия: выгладить все вещи, вымыть все тарелки, вытереть всю пыль и, в конечном итоге, написать книгу. книги - это вселенская история поражений в области социального".
я опять строчу.
всё слишком замечательно.

на самом деле. спасибо, что вы(1,2) не делаете попыток вернуться.
это было бы намного хуже, чем несколько слезливых вечеров.

спасибо за то, что не устраиваете мне ещё несколько слезливых лет.

если не связывать тебе руки, если тебя не держать, ты же уйдёшь, правильно? тебе же это ничего не нужно.

у меня болят руки, я сжигаю себя изнутри.
скажи. за что.

не могу отделаться от мысли, что они сейчас там сидят и разговаривают.
потому что онлайн.
потому что меня нет.
потому что даже если бы я была, всё равно бы говорили, ибо к чёрту меня.

ах, как хорошо было вчера, когда кусочки желудка на дне унитаза, когда с кровати не встать, когда нормально не лечь; каждое движение - адская боль; ни уснуть, ни в себя прийти до конца; голова до отвращения пуста - температура 38 с лишним оправдывает себя. только водой себя отпаивать по чайной ложке каждые 5-7 минут.
ни о чём не думаешь.
не до этого.
звонок якобы небезразличного почти-друга; я уже чувствую, как ревность сверлит во мне дыру рядом с моими псевдоязвами органов пищеварительной системы; я говорю: "я, похоже, отравилась", я говорю: "чем я занималась?.. я спала и блевала". да, действительно, "романтично", "жизненно". я ни слова не спрашиваю про этого мужчину (господи, я не умею уже называть его по-другому, он же, чёрт его дери, не заслуживает этого громкого слова), я говорю: "спасибо", я говорю: "пока".
день два. телефон обнадёживающе молчит.
я чувствую себя живой, потому что всё ещё болит. мышцы шеи и живота, связки, голова.
я проёбываю день у монитора, наблюдая за значком "в сети" около их имён.
мне уже плевать на k, мне плевать на тех давно позабытых t и n, я сконцентрировалась на этой чёртовой боли.
давай в очередной раз: "за что?"
"что я такого ужасного сделала, почему это возвращается ко мне вот так?"
- ты слишком много любишь. и слишком много ноешь.

лучше сдохнуть, чем жить, как вы.

проходят годы, а меня вновь и вновь тащат на горбу своей "жизни" и своего "творчества" два человека.

клей читает афиши: "исчезни здесь".
он кричит своему психиатру: "как же я?"
клей плачет, и я вместе с ним.
кажется, к концу я совершенно перестану соображать.

мне надо накупить утопий и плакать от счастья.

this avalanche will suffocate you.

я живу в грёбаном аду своего же разума.

я столько раз был лучше и честнее, а столько раз счастливей мог бы быть.

зато теперь я знаю, что отвечать на извечный вопрос "почему?".
потому что я пожизненно влюблённый мудак.

я так устал проигрывать, впрочем выигрывать-то толком и не умел.

ладно, всё. мы прострадали полмесяца. полмесяца мы ныли, ревели, не могли смириться с тем, что "скоро нужно будет что-то делать", довели себя до "псевдоболезней", "недо-нервного срыва", дожили до того, что читали сами себе сказки вслух. до того, что зима вернулась и промывала мозги. минут двадцать. в зеркале ванной комнаты. говорила что-то про отвратительный внешний вид, про то, что мы давно наплевали на это заезженное "саморазвитие" и про то, что до экзаменов осталось жалких четыре месяца.
хорошо. я поднимусь и пойду делать дела. потому что хватит.

я пыталась написать это почти сутки, потому что это действительно тяжело.

просто в один замечательный момент (когда не можешь успокоиться, когда не можешь заснуть) ты начинаешь читать самому себе сказки. вслух. с чётким распределением ролей, со всеми интонациями, даже выговаривая не всегда удачный звук "р". ты одёргиваешь себя, когда странице на четвёртой-пятой таки запинаешься, начинаешь читать заново абзац. стараешься. потому что делаешь это для себя. хоть что-то.

а потом кто-то заходит в комнату и спрашивает: "с кем ты разговариваешь?"
- нет, ни с кем, всё в порядке.

ты спишь. много. явно больше двенадцати часов в сутки. ещё часа четыре, в общей сложности, пролёживаешь на диване, смотря в потолок, периодически вставая, переключая режимы гирлянды на ёлке, поглядывая на разбросанные учебники, листая новостную ленту в браузере телефона.
когда кто-то приходит, ты вновь отправляешься на диван, снова пытаешься уснуть.
когда с работы приходит мать, ты чуть ли не бросаешься ей на шею, усаживаешься к ней на колени, даже начинаешь есть. только в её присутствии. она спрашивает, как ты себя чувствуешь. 'ну давай, давай, скажи, что тебе плохо!'
- что у тебя болит?
- всё.

ты уходишь в ванную, чтобы вырыдать всё, что в тебе есть.

#Sherlock МОФТИССЫ ПИСАЛИ СЦЕНАРИЙ ПОСЛЕ ПРОЧТЕНИЯ ВСЕХ ФАНФИКОВ ФАНДОМА.

андерсон - лицо нашего фангёрлинга;
гейтисс сделал слэш everywhere;
прекрасный мордобой;
не мешающая мне мэри;
я смеялся и плакал;
у меня была истерика;
это гениально;
пойдёмте признаваться гейтиссу в любви;
всё очень сильно//хорошо\плохо?
просто сильно.
я обожаю свой фандом.

p.s. когда они были в вагоне, и появился белый экран, я заорала: "ВЫ РЕШИЛИ СДЕЛАТЬ КАЖДУЮ СЕРИЮ КАК ПОСЛЕДНЮЮ, СУКИ?"

маркус говорит мне: 'ты прекрасен'.
маркус говорит: 'я отдам последний пряник-ёлку тебе'.
маркус безумен вдребезги, цитирует мне истона эллиса.
маркус ищет 'твоего иисуса' по всему интернету.
маркус шепчет в горлышко бутылки: 'ю.донт.оун.ми'.
маркус заламывает мне пальцы, когда я приношу ему свежее полотенце, говорит 'не уходи'.
маркус не смотрит в глаза, ему наплевать.
его дело - фыркать в лицо, раздавать советы.
однако уверенности в том, что солнце проснётся к рассвету, всё меньше.
беги